Святой воин - Страница 65

– Понятно, – отсутствующе отзывается наставник. Пару минут он молчит, брови сдвинул к самой переносице, морщины на лбу становятся все глубже. – Какой же награды требуют баварцы за оказанную помощь? – наконец интересуется отец Бартимеус.

– Все графство Фландрийское и часть герцогства Бургундского.

– То-то мы удивлялись, отчего германцы никак не выступят против Чехии, – вполголоса замечает наставник. – А ведь Папа Римский давным-давно переправил им деньги на крестовый поход против славян. М-да, лакомый кусочек хотят заглотить баварцы.

Я киваю и добавляю с полнейшей уверенностью:

– Жиль де Лаваль готов на все, лишь бы стать королем.

– Генеральные Штаты никогда не пойдут на то, чтобы поставить женщину во главе королевства, – вслух размышляет наставник, глаза его хитро поблескивают, как во время наших давних разговоров.

– Армия освобождения заставит их, – уверенно парирую я. – Уже сейчас в войске двадцать пять тысяч человек, кто сможет им противиться?

– Ну, допустим, – подумав, кивает отец Бартимеус. – И что же дальше?

– А дальше все просто, – отвечаю я. – Как только Жанну провозгласят королевой, в тот же вечер французское войско, не обращая внимания на англичан, входит в Бургундию. Со стороны германской границы в герцогство Бургундское вторгнется немецкое войско, якобы собранное для очередного крестового похода против чешских «сироток». Все члены семьи Филиппа Доброго будут вырезаны. После завоевания Бургундии объединенное войско обрушится на англичан, и те не смогут устоять. Как видите, план весьма несложный.

Закончив, я замолкаю. Наставник задумчиво тарабанит пальцами по столу, взгляд у него становится каким-то отсутствующим.

– Это может сработать, – признает он наконец. – А теперь поговорим о доказательствах. У тебя они есть, или все это бесплодные мудрствования? Понятно, что я поверю тебе на слово, но для господина Гаспара де Ортона, нашего аббата, потребуется что-то повесомее. Слово простого рыцаря против слова кузена дофина – это даже не столько смешно, сколько печально.

– Я прихватил прекрасное доказательство, сейчас оно ждет за дверью, – говорю я в ответ. – Это правая рука бароне де Рэ, некий господин де Мюрраж. Он пойман на том, что платил распространителям слухов. Запущенная им сплетня свежа и умна. Якобы Орлеанская Дева лечит у бедняков золотуху, чахотку и параличи одним прикосновением. Вроде как уже есть десятки и сотни исцеленных, число которых все растет. – Наклонившись вперед, я добавляю: – Не удивлюсь, если и впрямь появятся люди, которые будут кричать на всех площадях о своем выздоровлении. Или того чище, на пути Жанны поставят носилки с недужными, и эти бедолаги станут совершенно здоровыми от одного ее взгляда!

Люди мы взрослые, а потому прекрасно понимаем, как делаются подобные вещи, разжевывать ничего не надо. Наставник стискивает руки, глаза его наливаются кровью, нижняя челюсть выезжает вперед, словно у драчливого рыцаря, голос дрожит от негодования:

– Лечение золотухи – древнейшее доказательство божественной благодати, что лежит на истинном короле. А уж избавление от чахотки и параличей и вовсе прерогатива святых!

– Хуже всего, что это весьма распространенное в народе суеверие, – нейтральным голосом поддакиваю я. – Им дай только намек, остальное сами додумают. А сервы молчать не станут, они и без того гордятся тем, что надежда Франции вышла из простых пастушек! Все королевство мгновенно забурлит, заволнуется.

Наставник отвечает мрачным взглядом. Если хотите знать, я и в самом деле не понимаю, каким образом люди, страдающие тяжелым кожным недугом, вдруг исцеляются от простого прикосновения, гнойные корки опадают, являя взору здоровую чистую кожу. Ну а излечение туберкулеза или паралича вообще за гранью моего понимания. Здесь особо замечу, что не все исцеленные – жулики или истерички, далеко не все. И никто не скажет с уверенностью, что это, самовнушение или нечто иное. К двадцать первому веку человечество повидало множество чудес, тут и ходящие по огню, и исполняющиеся пророчества, и прочая, и прочая. Замечу, что медицина отнюдь не относится к разделу точных наук, а человек – воистину одно из самых загадочных чудес мироздания.

– Это кощунство, – уверенно резюмирует отец Бартимеус. – Так где, ты говоришь, сейчас находится тот мошенник и грязный плут?

– За дверью, – мягко напоминаю я. – Прикажете позвать?

Наставник молча кивает, лицо его темно, как грозовая туча, губы стиснуты, в суженных зрачках пляшут алые искры. Выглянув за дверь, я делаю знак, и в кабинете тут же становится людно.

Первым влетает дворянин в дорогом камзоле, шелковой рубашке с кружевами и щегольских брюках из утрехтского бархата, который намного превосходит брюссельский как качеством, так и ценой. Он обут в кожаные сапоги прекрасной работы, на пальцах вызывающе посверкивают золотые перстни с каменьями. Лицо надменное, холеное, с аккуратной бородкой и ухоженными усами. Черные как деготь глаза безостановочно мечут молнии, тонкие губы заметно подрагивают, то и дело обнажая клыки. Может, оттого он сердит, что после долгой дороги ему не дали времени выбить пыль из камзола, сапоги не начистили до блеска, а заросшие щеки не поскребли острой бритвой, не сбрызнули одеколоном. Что делать, время ныне горячее, каждая минута на счету.

Войди де Мюрраж один, сразу разразился бы площадной бранью, начал бы топать ногами и вести себя крайне некорректно. Но следом за ним проскальзывают хмурые люди в черной монашеской одежде, которые обычно дежурят перед дверьми кабинета. Даже удивительно, как мягко и проворно могут двигаться люди таких габаритов. Хищники, натуральные хищники, только находящиеся на нашей, правой стороне. Это я попросил их присмотреть за пленником, заверив, что секретарь господина аббата обрадуется гостю, как родному. Целовать в десны, наподобие Петра I, разумеется, не будет, но уж по душам-то побеседует весьма и весьма охотно, с присущей ему обстоятельностью. Присмотреть-то они, конечно, присмотрели, но в кабинет одного не впустили. Очень уж мерзок этот гость, словно с душком, от такого только и жди какой пакости. Или душить кинется, или на пол станет плевать, словно в хлеву родился. За таким глаз да глаз нужен!